Натуральные приманки «развращают». Не зря ведь они запрещены на соревнованиях по спиннингу. Просто достаточно часто мертвая рыбка дает какое-то неприличное преимущество по количеству и качеству поклевок перед абсолютно любыми искусственными приманками. И в нашем случае, когда все происходит в «камерной» обстановке маленьких водоемов, сказанное особенно актуально.
В далекие-далекие годы моего детства мертвая рыбка вообще конкурировала по своей популярности с блесной. Об этом можно судить и по печатным материалам тех лет, и по рассказам рыболовов старшего поколения. Собственно, и джиговая ловля в нашей стране начала культивироваться благодаря мертвой рыбке на снасточке с грузом-головкой — именно с нее началось когда-то приобщение к ступенчатой проводке.
Но потом ловля на «мертвеца» (по аналогии с «живцом») растеряла свою былую популярность. Почему такое произошло? Одни говорят, что мы несколько обленились: заготовка рыбок и сама ловля на них — дело хлопотное. По мнению других, тут больше вопрос идеологии и престижа: куда приятнее поймать хищника на искусственную приманку. Но мне представляется, что основная причина все же в другом — во всплеске популярности джиг-спиннинга в том виде, в каком он существует сегодня.
Я достаточно хорошо осведомлен о том, как это происходило. Где-то в середине 60-х на подмосковных водохранилищах зародилась и стала завоевывать себе сторонников ловля на поролон. В тот период она распространялась как раз в среде тех, кто до того ловил преимущественно на мертвую рыбку на снасточке. Поэтому с базовой техникой проблем не возникало. Стали сравнивать, и постепенно почти все пришли к выводу, что на «мочалку» клюет не хуже! Точнее, фактор натуральности сказывался тем заметнее, чем меньшим был груз при приманке. При грузах массой 22–25 г (а именно они были наиболее ходовыми, так как ловили инерционными катушками с толстой монофильной леской) разницы не было почти никакой, и от натуральной рыбки, что было очень логично, отказывались.
Вот при легких массах (8-10 г) эффект съедобности ощущался, поэтому некоторые джигеры первого поколения продолжали вплоть до середины 90-х ловить на Рузе и Истре на мертвую рыбку. Может, и сейчас еще продолжают.
Не помню, как я к этому пришел. Только однажды я вместо блесны прикрепил к концу лески небольшого окунька — без всякого груза, лишь сама мертвая рыбка, поводок из струны и двойник. И тут началось нечто! Если до того момента я часа полтора «полоскал железку» без единой поклевки, то на «натурпродукт» щука отреагировала буквально на втором забросе. Не помню точно, сколько я тогда поймал, но через полчаса мой «боекомплект» из трех окуней был израсходован…
Разумеется, изыскания по части ловли на «мертвеца» я продолжил при первом же удобном случае. И вот к каким выводам вскоре пришел.
Первое. Если ловить на мелководном «жабовнике», то ничего такого, что исполняло бы роль груза, не нужно. Тех долей грамма, которые дают вес крючка и поводка, достаточно, чтобы сделать рыбку очень медленно тонущей. Именно в этом суть: приманка должна иметь очень слабую отрицательную плавучесть — в этом случае значимость ее съедобности максимальна.
Второе. Вид рыбки имеет значение. Но вовсе не из соображений, что щука должна лучше клевать на ту рыбку, что ей знакома. Важно, чтобы «мертвец» надежнее держался на крючке. Пескаря вот «болотная» щука никогда не видела, но ловится она на него очень недурно. А потому, что пескарь выдерживает много забросов, не сваливаясь, — в отличие, например, от уклейки, которая уж больно нежная. Универсально хорош окунь, немного хуже плотва и карась. А вот с ротаном у меня почему-то не очень складывалось, хотя он и был самым доступным на роль «мертвеца» (рядом с домом в прудике ротанов можно было надергать сколько угодно). Но то ли щуке ротаний вкус не особо нравился, то ли просто так обстоятельства складывались, но в итоге от этой рыбки я был вынужден отказаться.
Третье. Если не удается добыть рыбку подходящего размера, можно использовать более крупную, вырезая из ее тела филейные полоски нужной величины. Полоска сама по себе на крючке сколько-нибудь надежно не держится, а значит, ее надо зафиксировать в передней части обмоткой и скруткой медной проволочки. Для целой рыбки это не обязательно, но желательно. Поэтому, собравшись половить на «мертвеца», я заранее забочусь о том, чтобы с собой был кусок подходящей проволоки.
Если не удается поймать ни маленькую рыбку, ни побольше (чтобы порезать), то проверенный вариант — использовать саму же щуку. Но ее, впрочем, тоже ведь надо сначала поймать. Однако порою это проще, чем найти окунька или пескарика. Тогда у щуки вырезается кусок кишки (или плавательного пузыря) подходящей длины. Он, как полоска филе, фиксируется на крючке с помощью проволочки, и ловим уже на него.
На мертвую рыбку без огрузки нельзя поймать разве что мертвую щуку.
Поклевка на мертвую рыбку (или часть ее), понятно, отличается от поклевки на искусственную приманку. Здесь можно усмотреть аналогию с зимней жерлицей, но все же не стопроцентную. В зимней жерлице нередко случается выжидать, когда вялая и нерешительная щука начнет заглатывать живца, которого она поначалу только прикусывает. Да и проблема поводка дает себя знать: жесткий часто оказывается малопригодным. В нашем же случае, конечно, нет выжидания минуты с расчетом на заглот, но вот пауза в три-четыре секунды от начала поклевки — это нормально и часто бывает полезно. Да и стандартный гитарный поводок вовсе не помеха. Все потому, что мы хоть и ловим в некотором роде пассивную щуку (в отношении искусственных приманок), все равно она оказывается «поживее» той, за которой охотятся жерличники. Обычно «зубастая», схватив мертвую рыбку, быстро перекладывает ее так, как удобнее, и не обращает внимания на жесткий поводок. А значит, эффективность подсечки выходит весьма высокой.
Еще вот мертвую рыбку можно использовать в тандеме с блесной. Я к этому пришел на одной рыбалке, когда, во- первых, щука очень слабо реагировала на блесны, во-вторых, требовался далекий заброс (дело было на широком пойменном озере), в-третьих, мертвые рыбки, которых мне удалось раздобыть, были маленькими (граммов по шесть-семь). Я тогда поставил на конец лески среднего размера «колебал- ку», а сантиметрах в тридцати перед ней, между двумя гитарными поводками, — мертвую рыбку на двойнике. Метров за сорок этот тандем забрасывался легко, и щука его оценила. Она очень четко выбирала из двух приманок ту, что повкуснее. На блесну я поймал одну рыбину, а на «мертвеца» — пять или шесть.
Потом я еще раза два применял такой тандем, и его эффективность была столь же высокой. Но в целом я не особый любитель ловли на натуральные приманки. Специально попробовал вспомнить, когда последний раз предлагал щуке что- то «мясное». В последние года два я на мертвую рыбку точно не ловил. Но здесь уже решайте сами. Если вам нужна большая гарантия результата, есть резон обратиться к натуральным приманкам.
Для большинства моих знакомых рыбалка — это исключительно большая вода: реки масштаба Оки или хотя бы нижней Москвы-реки, водохранилища, озера не меньше иенежа. Любопытно бывает наблюдать реакцию, когда удается-таки их вытащить на маленькую речку или польдеры. Обычно в первый момент человек испытывает нескрываемое замешательство. Потом пытается побороть в себе реакцию отторжения, ведь в его сознании при одном взгляде на «переплюй- ку» включается программа «Здесь рыбы нет, поедем лучше куда-нибудь еще». Далее человек все же берет в руки подходящую снасть и начинает осваивать премудрости рыбалки в столь не привычных для него условиях. Но если нет быстрого результата или же возникают технические проблемы (например, развешивание воблеров на ветках деревьев), все, как правило, скоро и заканчивается. Я остаюсь, а мой товарищ отправляется на протекающую где-то в пределах достигаемости большую реку…
Зачем я об этом говорю? А затем, чтобы у вас с самого начала не сложилось впечатления, что рыбалка на малой воде проста и может быть освоена с наскока. Если у вас нет хотя бы небольшого опыта ловли на таких водоемах, но есть желание попробовать, то придется, образно говоря, снова пойти в первый класс. И гарантий, что сразу начнет получаться, я, увы, дать не могу. Кроме того, малые водоемы очень разные. Поэтому, даже если есть опыт рыбалки, скажем, на дачных прудиках, то на реках или торфяных польдерах вас ждет уже другая ловля. Я постараюсь больше ориентироваться на читателя, для которого рыбалка на малых водоемах — вообще tabula rasa, то есть практика ловли в подобных условиях отсутствует как факт. А начнем мы с простых в техническом и тактическом плане случаев, затем будем переходить к более сложным.
Но это все же чуть позже, а сначала давайте уделим некоторое внимания такой вот совсем не романтичной теме, как техника безопасности. Хотя мы с вами и говорим не о высот- но-монтажных работах и не о вождении автомобиля по обледенелой трассе, но и не об игре в нарды тоже. Рыбалка — занятие, скажем так, не относящееся к группе особого риска. Однако наш брат умеет найти себе приключения: провалиться под лед, покататься на льдине, «поставив на уши» МЧС, перевернуть лодку или оказаться с заглохшим мотором в десятках километров от ближайшего очага Цивилизации… Но все это проблемы «большой» рыбалки, скажете вы. Мы же говорим о ловле в гораздо меньшем масштабе. Да, это так. Но когда ты не ждешь неприятностей, они, по закону Мерфи, имеют свойство случаться. Поэтому надо хотя бы представлять, что может подстерегать вас на речке или прудике, чтобы как-то снизить риск.
Я считаю своим долгом предостеречь читателей и порекомендовать некоторые правила поведения.
Механические травмы. Я пишу эти строки в тот самый день, когда вынужден был отказаться от рыбалки из-за сломанного ребра. Хоть и случилось это на сей раз не на берегу водоема, суть не меняется — я уже ломал ребро на рыбалке. А на малых водоемах риск получить перелом, вывих или растяжение заставляет с ним считаться.
Наиболее опасны в таком отношении бобровые ходы. На берегах малых рек следы жизнедеятельности этих животных встречаются почти повсюду. Летом, когда трава густая, или зимой, когда земля под снегом, передвигаясь по берегу маленькой речки, просто не видишь, что у тебя творится под ногами. Не удивительно, что время от времени проваливаешься куда-то по колено или глубже. Это и называется «сходить к бобру в гости». Таких хождений порою случается до десятка за рыбалку, особенно если ловишь на незнакомом участке реки.
Еще с бобрами связан «аттракцион» под названием «Ак- вапарк». Это уже чисто зимний мотив. Идешь себе спокойно по высокому берегу речки, вдруг нога попадает на обледенелую наклонную поверхность. Доля секунды — и ты катишься прямиком в воду! Все из-за того, что бобры на незамерзающих речках по ночам выходят за ветками ивняка, а там, где берег возвышенный, возвращаются обратно в воду, съезжая с горки. Склоны в таких местах отполированы бобрами до блеска.
Есть и более тривиальный способ «навернуться». На берегу всегда хватает всякого валежника, пеньков и т. п. Опять же трава, и не видно, что в ней. Споткнуться и моментально принять горизонтальное положение проще простого. Поэтому перемещения перебежками лучше оставить для других мест.
Во время рыбалки на маленьких речках мы, как правило, пользуемся поляризационными очками. И это правильно, в том числе и из соображений травмозащищенности. Продираясь сквозь береговые джунгли, мы порою больше внимания уделяем снасти: следим, чтобы не ткнулась в дерево вершинка спиннинга или не зацепился за что-то шнур, а про собственные глаза забываем. Ветки бьют по лицу и могут угодить в глаз, поэтому очки здесь не будут лишними.
Был у меня случай, когда я пробирался по речному берегу, крутому и заросшему, и в качестве опоры попытался использовать солидное такое дерево — толщиной с руку, не менее. Дерево оказалось трухлявым, и я с ним в обнимку кубарем скатился к воде, растеряв воблеры из карманов жилетки и поцарапав руки и щеки. Но могло ведь быть и хуже.
Другая опасность уже непосредственно связана с водной средой. В книге «Зимний спиннинг» я описал случай, когда мы вчетвером переходили ручей. Двое прошли, а двое завязли, причем так, что без посторонней помощи выбраться бы не получилось. Если что-то подобное происходит, когда рядом никого нет, за последствия трудно ручаться. Как-то я переходил заболоченную канаву по импровизированному мостику из двух жердей, и в середине обе обломились. Моментально я оказался по пояс в жиже, очень похожей на ту, что показана в последних кадрах фильма «Собака Баскервилей». Благо, обломки жердей были под рукой, и с их помощью удалось выбраться. Оказаться в воде или трясине можно при самых разных обстоятельствах. В последний раз мне «посчастливилось» испытать «чувство бодрости» зимой на Пехорке под Балашихой. Закраина обломилась, и обе ноги ушли в ледяную воду. Вообще на подобные случаи, особенно в холодное время, очень полезно иметь при себе хотя бы запасные носки. Даже если на вас зимние сапоги со вкладышами, а вкладыши мокрые, проблема частично решается с помощью сухих носков и надетых поверх них полиэтиленовых пакетов. По крайней мере, это позволяет не так быстро замерзнуть.
Примерно в половине всех случаев я ловлю на малых водоемах в треккинговых ботинках. Они удобнее, чем сапоги, и оправданны там, где не приходится хлюпать по заболоченному берегу. Но нередко случается так, что приходится пожалеть о том, что предпочел «треккинги». Вроде бы нормальный, надежный берег — песок или глина. Но наступаешь — и нога проваливается по колено или глубже, а вытащить ее удается с трудом. Похоже на трясину, только замаскированную. Если вдруг угораздит провалиться, главное, не делать хаотичных резких движений. В серьезных случаях из зыбучего грунта выбраться достаточно сложно. Если чувствуете, что попытка высвободить одну ногу влечет за собой засасывание другой ноги и нет возможности на что-то опереться или зацепиться за ветки кустов, то не надо заботиться о внешней эстетике. Следует принять горизонтальное положение и попытаться вытянуть ноги, не меняя позу. У меня самый неприятный эпизод такого рода произошел там, где я меньше всего этого ожидал, — на Оке. Выползал я тогда, будучи буквально по уши в грязи, которая обнаружилась под тоненьким верхним слоем песка.
Когда берега речки или «баклуши» зарастают травой, нам не всегда удается верно оценить, где заканчивается твердый берег и начинается «бездна». А для многих малых водоемов характерен резкий переход от одного к другому. Ты стоишь на надежной поверхности, делаешь всего полшага вперед, нога вроде бы попадает на траву, но под ней — пустота. Далее вполне вероятна потеря равновесия и полномасштабная «водная процедура» — с окунанием с головой, поскольку глубина часто под береговой кромкой оказывается метра два. Утонуть, может, и не утонете, но вымокнуть с головы до ног даже в разгар лета не очень приятно.
Лето для некоторых из нас вообще проблемный сезон. Так называемой сенной лихорадке (она же поллиноз, или аллергия на пыльцу) подвержено в той или иной мере до трети населения. У меня тоже есть эта проблемка. И она дает о себе знать в тех условиях, где высока концентрация аллергена. А берега маленьких речек в июле-августе — это сплошьи рядом непролазные джунгли из травы. Концентрация пыльцы какая-то совсем уж запредельная, и даже у людей, не склонных к таким реакциям, основательно пробивает на чих и слезы.
Что делать? Врачи в один голос советуют уменьшить контакт с аллергеном, принимать антигистамины, а лучше пройти специфический курс лечения, выявив сначала, на какие именно растения у вас проявляется аллергия. Но, сколько я знаю людей, проходивших такой курс, помогало или минимально, или вообще никак. Что до антигистаминов (начиная от банальных супрастина с тавегилом и заканчивая дорогущими препаратами новых поколений), то помогают они далеко не всем. Или каждый конкретный из них кому-то помогает, кому-то нет. Или, что бывает очень часто, в этом году помогает, в следующем — нет. Тем не менее, я стараюсь проглотить таблетку, отправляясь в травяной рай.
А вот рекомендация избегать контактов с аллергеном в нашем случае может означать только одно: не ловите рыбу летом вообще или ловите там, где условия рафинированные. Для нас, «двинутых» на рыбалке, это, понятно, не выход. Но вот как вариант, если аллергия на полынь и крапиву действительно сильная, можно непосредственно перед заходом в траву надеть респиратор. Сам, честно говоря, не пробовал, но, будучи в командировке в Японии, обратил внимание на часто встречающихся людей в матерчатых повязках на лице. Переводчик пояснил, что повязка — от аллергии на пыльцу. Японцы — народ очень рациональный, так что нашим рыболовам-аллергикам стоит попробовать.
Кроме аллергии, прогулка по травяным прибрежным джунглям чревата интоксикацией! Правда, легкой, но заработать ее можно от банальной крапивы. Это разовый контакт с ней просто обжигает. Если вы непрерывно получаете жгучие дозы через открытые или плохо прикрытые участки тела, то к местным неприятным ощущениям добавляются и общие: шум в голове, тошнота и т. п. Еще полезно помнить о таком растении, как борщевик. Первое близкое знакомство с ним чревато волдырями на коже — гораздо более болезненным, чем от контактов с крапивой. Отсюда вывод: всякие футболки исключены. Даже в жару на вас должна быть как минимум рубашка, причем из достаточно плотной ткани. Нижнюю часть тела следует закрывать джинсами средней плотности. Я вот чаще ловлю на маленьких речках в брюках из двухслойной хлопчатобумажной ткани, так как один слой свежая, злая крапива нередко пробивает.
Плотная одежда защищает не только от флоры, но и от фауны. Из представителей последней — комар, конечно, самый надоедливый, но при этом и самый безвредный. Я в Подмосковье никогда не пользуюсь накомарником и очень редко — репеллентами. Все же количество комаров в наших краях, даже в их пиковый сезон (с середины мая по середину июня), несколько меньше той «критической массы», что доводит человека до бешенства. Да и желтая лихорадка с малярией где-то очень далеко. Кроме того, в отношении репеллентов порою возникают подозрения, что они отпугивают не только членистоногих, но и рыб. Насколько эти подозрения обоснованны, я точно не скажу. Скорее все-таки здесь нет объективной составляющей, и на торфяниках или лесных речках с подболоченными берегами репеллент не помешает. Надо только иметь в виду, что вся эта «химия» в разной мере эффективна. Например, на «Москитол» средней злобности подмосковные комары у меня вообще никакой реакции не выказывали. Возможно, это и подобные ему средства призваны отпугнуть одного-единственного комара, летающего в комнате городской квартиры и своим писком мешающего уснуть. Нам если чем-то таким пользоваться, то с более радикальным эффектом. «Аутан» в принципе годится.
До некоторых пор я был уверен, что такое насекомое, как мошка, в Подмосковье если и присутствует, то заслуживает занесения в Красную книгу. Но потом раз-другой попал на нее на Оке — хотя она не сильно докучала, но стало понятно, что мошка у нас есть. Однако я и представить себе не мог, что эта тварь способна «поставить на уши» население нескольких десятков городов и деревень в паре сотен километров от нашей столицы. Приехав как-то в середине мая к приятелю во Владимирскую область, я, что называется, попал. В том году Клязьма разлилась очень широко, ну а как вода сошла с полей, из нанесенного ила вылетела эта гадость — в таких количествах, что даже местные аксакалы не помнят подобного. Короче говоря, нормальной рыбалки не получилось. Моральнои технически мы к тучам мошки были просто не готовы — тут накомарник бы пригодился.
Однако мошка — животное крайне неприятное и досаждающее, но все же не более. Есть «звери» и посерьезнее — клещи. Что следует отметить, те из нас, кто живет в «энцефалитных» районах, достаточно хорошо осведомлены о правилах поведения на природе, призванных минимизировать риск от возможных контактов с клещами. Но вот те районы, которые не проходят как «энцефалитные», могут таить опасность. Обычно районирование по таким показателям носит формальный характер. Граница между «опасной» и «безопасной» территорией, как правило, совпадает с административной границей областей. Клещи же этого всего не знают, потому нередко обнаруживаются в немалых количествах и по ту сторону границы, где им быть вроде как и не положено. Другое дело, что далеко не каждый клещ несет в себе возбудителя энцефалита. Бывает, что в какой-то местности иксоидных клещей много, но случаев заболевания энцефалитом почти нет. И в Подмосковье примерно такая картина. Точнее, количество клещей бывает сколько-нибудь большим в отдельные годы в отдельных районах, но даже и там регистрируются лишь единичные случаи заболевания энцефалитом. Что, однако, нельзя расценивать как повод для особого оптимизма, поскольку через укус клеща передается еще одно заболевание — борелли- оз, или болезнь Лайма. Его последствия не столь фатальны, но все равно это не ОРЗ. Лечится достаточно тяжело. И главное — Московская область входит в опасную по болезни Лайма зону, а зараженность клещей ее возбудителем может доходить до 25 %.
Самые опасные месяцы — май и июнь. Больше всего клещей в те годы, которые начинались с мягкой зимы. Мы с вами, ловящие ходовым методом на малых водоемах, автоматически попадаем в группу риска. Клещи чаще всего поджидают свою жертву на низкорослом кустарнике и травянистой растительности высотой до пояса, в том числе и на остатках прошлогодней.
Сколько я ловлю рыбу под Москвой, всего пять или шесть раз снимал с себя клещей — не присосавшихся, а ползающих по одежде. И один раз, похоже, клещ меня-таки укусил. Вроде бы это очень немного, но такие меры безопасности, как рубашка с плотными манжетами и, что не менее важно, периодический осмотр тела и одежды, лишними не будут. Клещ ведь кусает далеко не сразу, а какое-то время (до получаса и более) ползает по жертве, выбирая, где поудобнее пристроиться.
Есть и еще один вид кусачих тварей, с которыми мы можем столкнуться как на торфяниках, так и на малых речках. По отношению к змеям большинство из нас испытывает чувство какого-то животного ужаса. Реальную же опасность представляют всего один-два вида ядовитых змей — гадюка обыкновенная и степная. Но и этого достаточно, чтобы держать ухо востро, тем более что сейчас прослеживается явный рост численности гадов.
В 80-е годы я ловил примерно в тех же местах, где ловлю и сейчас. И сталкивался с гадюкой не более одного раза за сезон. Теперь же их случается видеть по несколько штук на одной рыбалке и не где-то там на дальних подступах, а очень близко от Москвы (например, на берегах Пехорки или Пахры, практически в черте населенных пунктов или дачных товариществ). Представьте, теплый майский день, многие выезжают на пикники, на берегу веселая компания, вокруг детишки бегают. А в десятке метров замечаешь принимающую солнечные ванны гадюку! Как-то я сказал об этом одному из «туристов», тот принял предостережение за шутку. Но все же согласился пойти взглянуть. Не прошло и минуты, как вся компания под женский визг и детский крик, побросав недоеденный шашлык, покинула место действия…
В чем заключается первопричина всплеска численности гадюк под Москвой, можно только догадываться. Нам же остается принять это явление как факт и вести себя надлежащим образом. Рекомендация не ловить рыбу в то время и в тех местах, где есть немалый шанс повстречаться со змеей, понятно, не проходит. Поэтому как минимум следует позаботиться о том, что у нас на ногах. Гадюка — змея довольно мелкая и физически слабая, поэтому резиновые сапоги вполне достаточный барьер для защиты от ее зубов. Но мы ведь часто ловим не в сапогах. Кроссовки, особенно низкие, не говоря уже о всяких там сандалиях, надо исключить. Альтернативой сапогам могут быть только высокие треккинговые ботинки.
Еще лет семь-восемь назад редко кто из нас имел представление об этом виде обуви — разве что те, кто серьезноувлекался туризмом. Потом вдруг выяснилось, что «трек- кинги» очень удобны, когда приходится много передвигаться по пересеченной местности, и они стали популярными, в том числе среди любителей ходовой рыбалки. Есть треккин- говая обувь типа кроссовок, но это скорее для прогулок в лесопарке. Нам же подходят полноценные треккинговые ботинки с высоким берцем. Они, помимо всего прочего, хорошо фиксируют голеностоп, что является дополнительной страховкой от неприятностей, связанных с замаскированными бобровыми ходами. Но высокий берц- это и высокая гарантия от укусов ядовитых змей. Много лет назад, когда разрабатывалась экипировка французского экспедиционного корпуса для боевых действий в Африке и Индокитае, был выработан оптимальный стандарт высоты ботинка — 26 см. Анализ статистики показал, что ядовитые змеи в абсолютном большинстве случаев кусают не выше этого уровня. Не знаю, как там насчет змей заморских территорий, но наша родная гадюка почти всегда кусает в стопу или щиколотку, реже в нижнюю часть голени. А значит, «французский стандарт» нас вполне устраивает.
Некоторые фирмы выпускают специальные модели трек- кинговой обуви, которые значатся как snake proof, то есть «змеезащищенные». Они еще выше (почти до колена), но главное — имеют специальный «бронированный» слой. Это важно для таких мощных змей, как гремучник или гюрза. Для гадюки же достаточно вполне обычных треккинговых ботинок, она их не прокусывает. Более того, в тех редких случаях, когда гадюка все же кусает выше ботинка, часто спасают плотные, не прилегающие к голени джинсы.
Кстати, кусать выше обычного гадюка может на склонах речных берегов. Человек поднимается от воды, наступает на хвост лежащей головой вверх гадюке, и та атакует его, попадая примерно в середину голени. Мне известно о двух подобных случаях, причем в одном из них змея даже некоторое время повисела, вцепившись зубами в джинсы. До тела так и не добралась… Лучше, конечно, до такого дело не доводить и в проблемных местах внимательно смотреть себе под ноги.
Во второй и третьей декаде мая гадюки особенно активны и агрессивны в Подмосковье. В это время трава еще невысокая, поверхность земли просматривается и змею удается заметить прежде, чем она попытается укусить. Почти все известные мне случаи укусов гадюки происходили не в Подмосковье, а в южных регионах. Первопричиной их было отсутствие на ногах надлежащей обуви. И только один случай — в моем родном Ступинском районе, причем по глупости: человек схватил гадюку рукой, думая, что перед ним уж.
Резюме будет такое: соблюдение самых элементарных требований безопасности дает почти стопроцентную гарантию, что вы не пострадаете от яда гадюки.
Наконец, последние ядовитые твари, о которых необходимо сказать несколько слов, — пчелы, осы и шершни. Мы как-то не очень серьезно относимся к этим насекомым — опасаемся, конечно, слегка, но не более. Кажется, лесные пчелы разве что способны налететь роем на того, кто рискнет покуситься на их непосильным трудом нажитый мед. На деле же дикие пчелы, хоть их в наших лесах и немного, порою атакуют проходящего человека «на всякий случай». Таких историй я знаю несколько, и системы в них особой нет. Просто шел себе рыболов или грибник, и вдруг его жалят почти одновременно с десяток насекомых. Впрочем, косвенным признаком потенциально опасного участка может быть существенно большее, чем обычно, количество летающих вокруг пчел. Возможно, где-то неподалеку расположены ульи. «Хозяйские» пчелы тоже представляют опасность, но если пчелы дикие и поблизости у них гнездо — это определенно хуже. В любом случае лучше, не делая резких движений, покинуть такое место.
Осы и шершни становятся наиболее агрессивными в конце августа — первой половине сентября. Осиные укусы, кроме резкой боли, как правило, ничем особым не чреваты. А вот шершня можно смело ставить в рейтинге ядовитых тварей средней полосы на второе место после гадюки. Доза яда, выделяемого шершнем при укусе такова, что уже пять-шесть укусов могут представлять угрозу жизни человека. Кроме того, шершни часто целенаправленно жалят в голову, а это особенно опасно.
